Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула] - Стивен Дональдсон

Когда он закончил петь, его плечи поникли, словно не в силах больше держать ношу, не проронив хотя бы одну слезу по умершим.

— Ах, Создатель! — крикнул он голосом, полным тоски. — Как мне воздать им честь? Я поражен в самое сердце и обессилел от работы, которую должен делать. Ты должен воздать им честь, ибо они воздали тебе честь.

Ранихин Хайнерил, стоя у кромки света костра, заржала, словно зарыдала от горя. Огромная черная кобыла встала на дыбы и ударила воздух передними копытами, потом повернулась и галопом помчалась на восток.

Морэм снова забормотал:

Будь спокойно, сердце,Не надо увещеваний.Храни мир и горе.И будь спокойно.

Затем он осторожно положил Вариоля на траву и обеими руками поднял Тамаранту. Хрипло крикнув: «Хей», он поместил ее в расщелину горящего костра. И прежде, чем пламя охватило ее морщинистую кожу, он поднял Вариоля и положил его рядом с ней, снова крикнув: «Хей!» Улыбки на их лицах были видны еще мгновение, потом их скрыл ослепительный свет.

«Уже мертвые, — мысленно простонал Кавинант. — Тот Страж Крови был убит. О, Морэм!»

В охватившем его смятении он не мог отличить горе от гнева.

С высохшими уже глазами Морэм повернулся к отряду, и его взгляд, казалось, остановился на Кавинанте.

— Друзья мои, пусть ваши сердца будут спокойны, — успокаивающе сказал он. — Храните мир, несмотря на все свое горе. Вариоля и Тамаранты больше нет. Кто виноват в этом? Они знали время своей смерти. Они прочли приговор своей жизни в пепле Парящего Вудхельвена и были рады служить нам своим последним сном. Они предпочли сосредоточить силу атаки на себе, чтобы мы могли жить. Кто скажет, что вызов, принятый ими, не был великим? Помните Клятву и храните мир.

Йомены одновременно отдали последний салют, широко раскинув руки, словно открыв свои сердца мертвым. Потом Кваан крикнул: «Хей!» и повел воинов назад, вернув их к работе по сбору тел Пещерных Жителей и похоронам Вудхельвеннинов.

После того, как йомены снова приступили к работе, Высокий Лорд Тротхолл сказал Сорему:

— Посох Лорда Вариоля. От отца к сыну. Возьми его. Если мы останемся в живых после этого похода и увидим время мира, ты будешь владеть им. Он был посохом Высокого Лорда.

Морэм с поклоном принял его.

Тротхолл в нерешительности повернулся к Кавинанту.

— Ты воспользовался посохом Лорда Тамаранты. Возьми его, чтобы использовать снова. Со временем ты убедишься, Что он с большей готовностью станет защищать твое кольцо, чем посох, подаренный тебе Хайербрендом. Лиллианрилл действует иначе, чем Лорды, а ты — Юр-лорд, Томас Кавинант.

Вспомнив о красном пламени, вырвавшемся из этого дерева, чтобы убивать и убивать, Кавинант сказал:

— Сожги его.

Во взгляде Морэма сверкнула угроза. Но Тротхолл слегка пожал плечами, взял посох Тамаранты и положил его в расщелину дерева.

Мгновения металлические наконечники посоха сияли, словно сделанные из драгоценных камней. Потом Морэм воскликнул:

— Прочь от дерева!

Все быстро отошли от пылающего ствола.

Раздался треск посоха, похожий на треск разрывающихся веревок. Голубое пламя появилось в расщелине, и сгоревшее дерево упало прямо на землю, рассыпавшись на части, словно его сердцевина была теперь убита до конца. Обломки продолжали гореть яростным пламенем.

Кавинант услышал, что Биринайр сердито пробурчал: «Дело рук Неверующего», словно это была клевета.

«Не трогайте меня!» — пробормотал мысленно Кавинант.

Он боялся думать. Вокруг него кружилась тьма, словно крылья стервятников, сделанные из полночи. Ужасы пугали его, он чувствовал себя в лапах какого-то вампира. Он не в силах был перенести кровавые пятна на своем кольце, не мог выносить то, чем сам стал. Он осматривался вокруг, словно стремился найти повод схватиться с кем-нибудь.

Неожиданно вернулся Гигант. Он появился из ночи, словно само убийство во плоти, икона насилия. С ног до головы он был покрыт пятнами крови, в том числе и своей собственной. Рана у него на лбу все еще кровоточила, а глубокие глаза казались пресыщенными и жалкими. Пальцы его были измазаны плотью Пещерных Жителей.

Пьеттен указал на Гиганта, и его лицо исказила ухмылка, обнажившая зубы. Ллаура тотчас схватила его за руку и потащила к постели, которую приготовили для них воины.

Тротхолл и Морэм заботливо двинулись к Гиганту, но он прошел мимо них к огню. Он опустился на колени перед пламенем, словно пытаясь согреть свою душу, и его стон прозвучал так, словно скала раскололась пополам.

Кавинанту показалось, что это удобный момент, и он приблизился к Гиганту. Очевидная боль Преследующего Море привела к тому, что его непонятная злая печаль достигла апогея, который требовал выражения. Он сам убил пять Пещерных Жителей — пять! Его кольцо полно крови.

— Что ж, — произнес он сквозь зубы, — должно быть, это занятно. Надеюсь, тебе понравилось.

С другой стороны лагеря раздалось угрожающее шипение Кваана. Тротхолл придвинулся к Кавинанту и тихо сказал:

— Не надо терзать его. Пожалуйста. Он Гигант. Это каамора — огонь печали. Разве мало горя было сегодня ночью?

— Я убил пять Пещерных! — в безнадежной ярости выкрикнул Кавинант.

Но Гигант заговорил так, словно огонь привел его в состояние транса, и словно он был не в состоянии услышать Кавинанта. Голос его звучал все более сильно; он стоял перед огнем на коленях, словно готовясь петь погребальную песню.

— Ах, братья и сестры, слышите ли вы меня? Видите ли? Люди моего народа? Мы пришли к этому. Гиганты, я не один. Я чувствую вас в себе, вашу волю в моей. Вы поступили бы точно так же — чувствовали бы то же самое, что и я, горевали бы вместе со мной. И вот результат. Камень и Море! Мы унижены. Потерянный дом и слабое семя сделали нас меньше, чем мы были. Но сохранили мы веру даже теперь? Ах, веру! Мой народ, мой народ, если стойкость ведет к этому? Посмотрите на меня! Не находите ли вы меня восхитительным? Я испускаю зловоние ненависти и ненужной смерти.

От его слов веяло холодом. Запрокинув голову, он низким голосом запел.

Его пение продолжалось до тех пор, пока Кавинант не почувствовал, что вот-вот закричит. Ему хотелось толкнуть или пнуть Гиганта, чтобы заставить его замолчать. Пальцы его чесались от поднимающейся ярости.

«Стоп! — мысленно взмолился он. — Я не могу этого вынести».

Минуту спустя Преследующий Море склонил голову и замолчал. В таком положении он оставался долго, словно готовился к чему-то. Потом он резко спросил:

— Какие потери?

— Незначительные, — ответил Тротхолл. — Нам повезло. Твоя доблесть сослужила нам хорошую службу.